Пароксизм счастливого смеха.

О культе страдания
Очень смущает меня обострившийся вокруг культ страдания. Сколь бы мне не рассказывали про русский авось и лихачество, я глубоко убеждена, что приметой моих ровесников-соотечественников является всякая достоевщина — любовь к униженным, оскорблённым, обездоленным, «маленьким людям», «терпимость к чужой боли», плаванье в меланхолическом безделии.
Конечно, страданием пропитана вся национальная культура. Возьми любой том с полки, и ты встретишь там один и тот же мотив с очистительной силой жизненных тягот. У американцев к этому набору по обыкновению добавляется спасатель (пусть даже Супермен в трико), который берёт очистительные страдания на себя, а все вокруг радуются и хлопают в ладоши. Но русским Супермен не нужен — нас устраивает, когда всё плохо. Навскидку не вспомнишь ни одной жизнеутверждающей книги — все вокруг повально себя ненавидят, но и других-то не очень любят.
У более взрослых людей этот культ уже не так очевиден — вероятно, они слегка успокоились. Но у моих ровесников (господах в промежутке от 18 до 25) градус душевной боли какой-то фантастический, поднебесный. Песни, которые они любят, пропитаны меланхолией и удручением; тексты, которые они пишут, похожи на эпитафию всему сущему; романтические отношения в их мире превращаются в увлекательное путешествие по горизонтам тоски и безысходности. Начинаются разговоры про психиатров, «созависимые отношения», антидепрессанты, хроническую неудовлетворённость.
Вот вам горячий пример из жизни.Вот вам горячий пример из жизни. Есть у меня аккаунт на «Аск.фм». В нём нет ничего примечательного — сверхъестественных вещей у меня не спрашивают, да я и не рвусь отвечать. «Аск.фм» как сервис выполняет для меня функцию сугубо просветительскую — я захожу туда посмотреть, что лайкнули те, на кого я подписана.
Зрелище захватывающее. «Аск.фм» обладает таинственной силой — там то и дело обсуждают вопросы устройства мироздания. На «Спрашивай. ру» и аналогичных сервисах народ озабочен другим — там перемалывают личную жизнь, девочки срутся из-за парней, парни — из-за девочек, и всё в целом неутешительно. Но на «Аск. фм» всё иначе. Тут срутся за идею. Особенно распространена Святая Идея Страдания. Каждый день в моей ленте появляются посты, где какой-нибудь гуру страдания консультирует новичков о том, как правильно страдать. Рассказывает о том, как пойти к психологу, отвечает на вопросы об устройстве мира, о том, что необходимо «уважать страдающих», «проявлять терпимость к боли». Все обнимаются, плачут друг дружке в жилетку, но ничего не происходит.
Страдание культивируется, как диковинное растение. Лучше всего это заметно в физических проявлениях. Вот в сексе, например. Печальное зрелище — смотреть, как из сексуальной культуры исчезает ощущение огонька. Страдание заметно в еде (люди теряют вкус к хорошей пище), в обстановке домов (о, эти ковры на стенах и пластиковые тарелки), в наружных экстерьерах, во всём. Возможно, в столицах этот градус несколько ниже, но провинция устрадалась до кафкианства. Люди не могут определиться с тем, чего они хотят и как именно, но что самое страшное — они ничего особо не предпринимают. Всегда найдётся упырь, который с видом спасителя похлопает тебя по плечу и скажет:
— Ну, дорогой, не стесняйся — плачь. А вы — да, мужчина, и вы тоже! — срочно посмотрите, как он плачет. Имейте уважение к страданию! Уважайте право быть несчастным!
И все ведь уважают, вот пиздец.
У меня в этой системе мер есть один существенный изъян: я люблю жить. Я ощущаю жажду, которую трудно утолить: страсть к ярким цветам, смачным словам, хорошему вину, гулянкам, идеям, сочным персонажам, картинам, книгам. Никуда не девается иррациональная, жуткая жажда жить — даже посреди осени, в замкнутом пространстве безысходного миллионника, в тесном автобусе, в просторном офисе, в ванной размером четыре квадратных метра. И меня с моим изъяном очень пугают эти страдальцы. Я не представляю, как они до сих пор живут, а главное — зачем им это нужно. Парадигма «терпимости к боли» даёт представление о боли как о некоем нормальном состоянии. Ты страдаешь? Не переживай, всё в порядке. Всё плохо с личной жизнью? Ну и что, у всех плохо. Нет жизненного пути? Расслабься и слушай «Radiohead».
Но боль — ненормальное состояние даже физиологически. Природа запрограммировала нас таким образом, чтобы мы ощущали дискомфорт в минуты сбоя систем. Это даёт нам эволюционное преимущество, возможность устранить причину дискомфорта и жить как можно дольше и лучше. Боль — сервисное сообщение о неполадках. Протухшая пища оттого и невкусная, что мы не должны её есть. Яд потому и горький, чтобы мы его выплюнули. Боль оттого и боль, чтобы мы с ней боролись.
Воспоминание на полях: однажды Галя лежала в отделении гнойной хирургии. Врач говорил, что пора вызывать плотника. Я на врача наплевала и принялась бегать в больницу каждый божий день. В память врезались лица людей, лежащих на кровати. Боль коверкает их, выжигает печать на лице, меняет саму суть человека, делает его кровоточащим куском мяса, и я не знаю, как можно «быть терпимой» к этому состоянию. Если бы хирург в отделении гнойной хирургии сказал бы: «Друзья, боль — это нормально», его бы вышибли нахер со своего поста, и это было бы справедливо. Нет никакой очистительной силы боли; есть сила злости, сила борьбы против боли, но сама по себе боль ничуть не сигнализирует о чей-нибудь святости.
Но тот же принцип, перенесённый в сферу душевных мук, почему-то работает на ура. Куча долбоёбов активно советует своим протеже: терпите, любите себя вместе с болью, давайте вместе плодить ангст и безысходность. Пару раз я обращалась к знакомым гуру с вопросом: «Зачем ты всё это говоришь?». Мне сказали: «Знаешь что? Иди-ка ты лесом. Если у тебя нет таких проблем, то мы за тебя очень рады, но имей уважение к чужому страданию».
Пожалуй, в этом-то всё и дело: я категорически отказываюсь уважать страдание. Нельзя полюбить смерть, если ты жив.